Медвежья рыбалка

Собрались  мы  как-то  с  нашим  соседом  Пашей  Стрельбиным  (именно  его  в  своё  время  крепко  поранил  пестун)  на  рыбалку.  Увидев  у  него  за  плечом  двустволку,  я,  помнится,    посетовал: – Паша,    охота  тебе  её  таскать…?
  - Да,  пусть  будет,  глядишь  и  пригодится….

  Могли  ли  мы  тогда   знать,  что  ружьё  пригодится,  и  ещё  как  пригодится…!  Рыбачить  ходили  ко  «второму»  ручью.  Чуть  ниже  места  его  впадения  в  Омчуг  образовалась  тихая  заводь,  где  очень  ловко  можно  поставить  «сетку»  (рыбацкую  сеть).  Почему  «ловко»…?  Да  потому,  что  постоит  «сетка»  в  этом  месте  часа  два  и  с  полведра  отборных  хариусов  и  остроноски  обеспечено….  Конечно,  чистой  воды  браконьерство,  мы  это  с  прискорбием  осознавали,  но  в  тех  краях  на  удочку  ловят  крайне  редко.
  Добравшись  до  места,  первым  делом  поставили  сетку.  Ставить  её  надо  не  абы-как,  а  с  умом,  так,  чтобы  поплавки  были  скрыты  под  водой,  для  этого  по  нижним  краям  сети  цеплялись  утяжелённые  грузила.  Конспирация  от  посторонних  глаз,  чтобы  не  была  очевидна  истинная  цель,  но  всё  это -  «шило  в  мешке».  Любой  мало-мало  опытный  таёжник,  увидев  на  берегу  сидящих  без  дела  мужиков,  сразу  поймёт,  что  где - то  рядом  стоит  сетка.  Тем  не  менее,  хотя бы  ради  приличия,  поплавки  надо  притопить.  Конечно,  можно  вообще  уйти  и,  вернувшись  вечером,  а  ещё  лучше  утром,  собрать  богатый  улов.  Мне  же  хотелось  в  этот  славный  осенний  денёк  просто  посидеть  на  бережку  у  костерка.
  - Пройдусь  немного,  глядишь  куропатку  или  рябчика  добуду.  – Сказал  Павел,  закидывая  на  плечо  ружьё.
  Оставшись  в  одиночестве,  развёл  огонёк,  срубил  пару  рогулек  и    подвесил  котелок  с  ручьевой  водой,    горячий  чай  в  тайге  -  первое  дело.  Журчание  речки,  потрескивание  в  костре  хвороста,  высокие  белые  облака  на  ярко  синем  небе  располагали  к  спокойствию,  лёгким  раздумьям  и  радужным,  скорее  всего,  несбыточным  мечтам, словом  – погрузился  в  «маниловщину».

Где - то  через  час  моё  благодушие  было  нарушено.  Краем  глаза  заметил  на  той  стороне  речки  какое - то  движение.  Повернувшись,  увидел  здоровущего  медведя,  идущего  по  берегу  в  сторону  от  меня.  Появление  «хозяина»  воспринял  хоть  и  без  особой  радости,  но,  в  общем-то,  безразлично.  Ну,  идёт  себе  медведь  своей  дорогой,  ну  и  пусть  идёт…. На  деле  же  оказалось,  что  не  всё  так  просто,   были  в  его  лохматом  черепке  свои    задумки,  никак  не  согласованные  с  моими  интересами.  Дойдя  до  переката,  где  речка  расширялась,    становилась  мельче  и  доступной  для  брода,  он  остановился,  зачем то  понюхал  воду,  и  стал  переходить  на  мою  сторону.  Уверенный,  что  он  направит  свои  стопы  дальше  вдоль  реки  или  ломанётся  в  тайгу,  был  крайне  неприятно    поражён  тем,  что  медведь  повернул  в  мою  сторону.
  - Паша,  Паша,  медведь!  - Закричал  я,  что  есть  мочи  и  продолжал  кричать,  в  то  время  как    событие  развивалось  для  меня  угрожающе….   Косолапя  и,  будто  бы  не  спеша,  огромный  хищник  с  уверенной  неумолимостью  надвигался  на  меня.  Оставалось  с  десяток  метров,  когда  это  жуткое  чудовище  встало  на  задние  лапы.  Онемев  от  ужаса,  перестав  кричать,  я  ждал  своего  конца.  В  это  время  хлёстко  и  звонко  грохнул  выстрел – жаканом  бьёт,  промелькнуло  в  голове….  Медведь  же  слегка  покачавшись  из  стороны  в  сторону,  завалился  на  бок.
  Я  продолжал  сидеть,  тупо  глядя  на  его  тушу,  когда  подошёл  Паша  -  мой  спаситель.
  - Хорошо,  что  не  ушёл  далеко, - услышал  твои  вопли.
Широко  улыбаясь,  сказал  Пашка.
  - Да,  это  хорошо. -  Только  и  смог  произнести  я  в  ответ.
Стрелял  Паша  почти  с  тридцати  метров  и  попал  в  медвежью  голову  немного  ниже  уха, - должен  признать – снайперский  выстрел,  спасший  меня.
Сходили в посёлок за машиной, отвезли тушу в посёлок и…  сдали  в  Поссовет. Охота на медведей запрещена, но мы рассказали, как  было дело, и нам поверили. После разделки выделили по  изрядному куску медвежатины. Шкуру отправили вМагадан,  где  за счёт Поссовета сделали великолепное чучело. Оно и поныне  стоит при  входев  Доме  Культуры.
  Когда  страсти  утихли,  мы  поговорили  о  странных  поведениях  таёжных  «хозяев».  У  меня  был  случай  (о  нём  говорилось  в  рассказе  «Медведица  и  медвежата»),  когда  по  неопытности, а  скорей,  по  своей беспросветной  глупости,  пытался  поймать  медвежонка  в  присутствии  его  мамаши.  Тогда  она  не  напала  на  меня,  хотя  по  всем  таёжным  законам  должна  была  это  сделать;  и  взять    этот  случай  -  ни  чем  не  спровоцированного  нападения.  Это  подтверждает  непредсказуемость  в  поведении  медведей,  заключающую  в  себе  смертельную  опасность  для  человека  при  встрече  с  ними.
Немало странностей можно обнаружить и в способах их пропитания. Хоть и хищники, но во время весенней бескормицы, (когда встают из зимней спячки), приходится им… «пастись» зелёной травкой, откапывать съедобные корешки и срывать с веток молодые побеги, всегда любят полакомиться таёжной ягодой.  Удастся ухватить полёвку или суслика – большая им радость.

«Праздник живота» у них начинается при нересте лососей, вот тогда они наедаются «до отвала», накапливая жир на целый год. Довелось мне увидеть, правда, издалека эту медвежью рыбалку. Сидел он в воде на большом плоском камне у переката быстро бегущей речки. Сидел, низко нагнув голову, и пристально смотрел на воду. Надо сказать, что когда лосось поднимается в верховья рек на нерест, он идёт большими косяками, вот и высматривал косолапый крупную рыбину. Выбрав подходящий экземпляр, с маху бил по воде лапой, так, что брызги разлетались в разные стороны, и тут же вытаскивал отчаянно бьющегося лосося, но редко кому из них удавалось сорваться с жутких когтей медвежьей лапы. Поначалу рыболов жадно пожирал добычу, насытившись же начал «заготавливать» её впрок. Делалось это так: выловив очередного лосося, надкусывал ему голову и… клал на камень себе под зад, будучи уверенным, что сохранность гарантирована. Но не тут-то было, стоило ему приподняться, как рыба, в буквальном смысле слова, ускользала – мокрое же всё кругом. Стоя по колени в воде, оборачивался, и, обнаружив, что камень пуст, с возмущённым удивлением раскидывал лапы по сторонам, ну прямо как человек, оказавшийся в подобной ситуации, развёл бы руками. Выразив, таким образом, своё неудовольствие он вновь принимался рыбачить, но в том же духе и с тем же успехом. Медведь всё ещё находился в воде, когда я, вдоволь наглядевшись на этот забавно-любопытный процесс, направился вглубь тайги.